СССР 2.0 - Патерсон Коста

– Да, ребята, просто хоромы! – иронизирует Лев.

Камера в ужасном состоянии. Холодно, потолок течет, солдатам придется спасть на грязном голом полу.

– Похоже, Берия хочет нам показать замечательную тюремную систему нашей страны! – говорит Виктор, пытаясь устроить себе постель из куртки.

– Это его способ отомстить за проклятие Исаева и за то, что мы прошли первую часть подготовки. Мне кажется, этот урод хотел нас убить, просто потому, что мы ему не понравились, – говорит Тимур.

– Я думаю, что человеку в его положении не нужны особые причины, чтобы кого-то убить. К тому же, он сам знает, что его конец будет жестоким и бесславным, поэтому слова Исаева так его расстроили, – комментирует Лев.

Солдаты ощущают ссадины и синяки по всему телу, после жестокого сражения с Исаевым, не говоря уж о произошедшем на Октябрьском поле. Уже второй раз за день они оказываются в тюрьме, хоть теперь и в качестве «гостей».

– Прекратите ныть, – говорит Тимур, пытаясь уснуть. – По сравнению с немецким фронтом, мы в раю, товарищи!

Виктор думает о словах Тимура и вспоминает обо всех трудностях, которые они пережили во время войны. Солдат прав. Несмотря на то, что Виктор ожидал более теплого приема на родине, он рад уже тому, что больше не слышит взрывов, выстрелов и криков. Тишина вечерней Москвы – это больше чем подарок, это чудо, которое он никогда бы не оценил, если бы не война.

«И все-таки я бы предпочел, чтобы не было войны и чтобы вечерняя тишина не казалась чудом», – шепчет Виктор, думая вслух.

– Чего? – спрашивает Тимур.

– Ничего… – отвечает Виктор. – Ты не скучаешь по семье, Тим?

– Очень. Мне не хватает семьи и друзей, и свободных бескрайних степей Казахстана, – грустно говорит солдат. – Уже год я не пишу домой, может, они думают, что я умер… Когда война закончилась, я надеялся сразу же вернуться в Семипалатинск, но, как видишь, это оказалось не так просто. Для меня, вернуться домой – это цель, которая помогает выжить. Для тебя разве нет?

– Ну… Не принимай это близко к сердцу, но… я уже дома. Моя семья живет недалеко, хоть я еще не смог их увидеть и не знаю, когда мне это удастся.

– Все получится, не переживай, – говорит Тимур, по-дружески хлопая товарища по плечу.

Лев, который уже лег и казался спящим, грустно слушает этот разговор, ведь он потерял связь со своей семьей, когда фашисты напали на Минск. Ненависть к немцам была его самой большой мотивацией на войне, но теперь, даже после победы, неизвестно, есть ли ему куда возвращаться.

Уставшие, солдаты быстро проваливаются в сон.

– Подъем! – объявляет охранник, открывая камеру.

Солдаты с трудом просыпаются. Сейчас около 6 утра, холодно, они спали очень плохо. Страх стать мишенью в еще какой-нибудь выдумке агентов в процессе подготовки, мешал им глубоко уснуть, но после войны они к этому уже привыкли.

– Какой странный сон, – бормочет Лев, растирая глаза.

– Что такое? – спрашивает Виктор.

– Мне снилось, что я был рыцарем, и в каком-то лесу, со старым мечом, которому я клялся убивать врагов. Сражался три дня и три ночи в бесчисленных боях… Синие Воды, Грунвальд, Крапивна, Смоленск… Три дня и три ночи…

– Что-то будет, – заключает Тимур.

– И это не самое ужасное… Прошло 25 лет, я вернулся домой и узнал, что мои родители умерли, а сестра вышла замуж и уехала куда-то далеко… И остался только мой младший брат, и я спрашиваю, почему он не женился: потому что беден, или девки его не любят?

– И? – ждет продолжения Виктор.

– И он отвечает, что деньги у него есть, и девки его любят, а жениться он не хочет! Нормально, да? Как несправедлива жизнь… Я, как старший, иду на войну, а он там развлекается…

– Это раньше так было. А сейчас вы бы оба на войну пошли, – улыбается Тимур, как будто это могло успокоить сослуживца.

– Думай о хорошем, Лев. Представь, сколько приключений произошло с тобой, сколько препятствий ты преодолел, сколько историй сможешь рассказать, каких друзей нашел! – ободряет Виктор, приобнимая товарищей, пока они идут по темному коридору навстречу неизвестности.

Охранники провожают их на верхний этаж, в темное помещение. Как только включается свет, от которого болят глаза, привыкшие к темноте, солдаты видят мужчину с мешком на голове, сидящего на табурете. Возле него – Исаев, в берете, натянутом так, чтобы скрыть повязку на голове. Агент приближается к ним и сурово говорит:

– Что ж, солдаты, вчера вы прошли первую фазу подготовки – оценка физического состояния, устойчивости и гибкости. Теперь рассмотрим ситуацию, соответствующую функции, на которую вы претендуете. Здесь, возле меня, находится террорист, антикоммунист, который покушался на Сталина. Посмотрим на вашу способность выполнять приказы… Виктор Степанович Серафимов, будьте добры…

Виктор приближается к агенту, который выдает ему пистолет, пока мужчина, с накрытой мешком головой кричит и выкручивается изо всех сил, но из-за кляпа во рту невозможно ничего разобрать.

– Вы помните, что я говорил вчера насчет важности охраны Сталина, верно?

– Так точно! – хором отвечают трое.

– Вот и хорошо, вы уже знаете, что этот человек покушался на Сталина. Чего он заслуживает за это?

– Смертной казни, за измену родине, товарищ Исаев, – отвечает Серафимов.

– Тогда вперед, товарищ, – говорит агент.

Виктор, под напряженными взглядами Льва и Тимура, прицеливается в голову мужчины.

– Ах, чуть не забыл… – здоровяк снимает мешок с головы заключенного. Здесь Виктора ожидает сюрприз, настолько же трогательный, насколько кошмарный.

– Папа! – удивляется парень.

Глаза Степана Серафимова, полные слез, говорят больше, чем могли бы выразить слова. Он рад видеть сына, который так давно ушел на войну, но в ужасе от обстоятельств встречи с ним. Не зная, что делать, Виктор, естественно, не способен выстрелить в собственного отца и оглядывается на Анвара, который смотрит на него серьезно и непреклонно.

– Что такое, солдат? Дал слабину, узнав, что враг народа №1 – твой отец? – издевается агент.

– Это, должно быть, ошибка, товарищ Исаев! Он коммунист, член партии, он не может быть врагом народа. Я уже понял, в чем заключается тренировка, теперь отпустите его, пожалуйста!

– Лев Васильевич, будьте добры.

Лев делает глубокий вдох и приближается к агенту, с ужасом подозревая, что тот от него хочет.

– Видишь, как появляется предатель, слабое звено внутри Кремля?

– Так точно…

– И как следует поступить с ними?

Виктор и Степан смотрят на солдата в отчаянии, зная, что у него нет другого выбора, кроме как казнить их. Если Лев не возьмет оружие и не убьет обоих, все пропадут и будут убиты либо Тимуром, которому придется расстрелять товарищей вместе с отцом одного из них, либо самим Анваром, если Тимур тоже откажется, тем более зная, что агент жаждет мести.

За все годы работы инструктором никто и никогда не унижал Исаева так, как эти трое. Унижение было настолько сильным, что в тот же день Берия приказал уволить инструктора, так как тот не справляется со своими обязанностями. Логично, что причиной такого решения моглa стать неосторожно брошенная комиссару фраза, но громкое поражение от кандидатов само по себе достаточно сильным аргументом для увольнения. Теперь все зависит от Льва.

– Сослать их в Сибирь, товарищ Исаев, – уверенно говорит солдат.

Все таращат глаза от такого предложения. Как это они не додумались раньше? В Сибири расположены крупнейшие исправительные лагеря Советского Союза. Туда уже отправили и продолжают отправлять миллионы заключенных, политических и нет, отбывать наказание, которое часто хуже смерти. Мало кто возвращается оттуда, а кому удается – уже совсем не те, какими попали в лагеря. Суровый климат, плохое обращение и непосильный труд убивают большинство заключенных. Несомненно, сослать этих мужчин в Сибирь – не самая приятная идея, но все же лучше, чем убить их на месте.

Анвар, удивленный предложением белоруса что-то бурчит, пытаясь найти контраргумент, и наконец восклицает:

– Никто не спрашивал твоего мнения, что с ними сделать, солдат! Я отдал приказ, и если ты его не выполнишь, то я лично вас расстреляю!

– Вы никакого приказа не отдавали, – говорит Лев, глядя в глаза инструктора. – Вы только спросили Виктора, как ему надо было поступить, и дали ему инструмент, чтобы действовать по его же усмотрению, а Вы сами не указывали прямо, что нужно сделать. А меня Вы спросили, как поступить с ними, и я ответил: сослать в Сибирь. Если откажетесь от этого решения, значит, Вы, видимо, сомневаетесь в идеологии наказания заключенных в советском государстве и не верите в способности собственно системы ГУЛага.

Анвар старается сдержаться, чтобы не ударить солдата-всезнайку. Если бы не сам Сталин отправил их сюда, Исаев убил бы их, пока те спали в камере.